Вряд ли, ведь он порожден ситуацией, существующей отчасти независимо от воли и желаний творцов новшеств. Сформировали ее прежде всего нормативные документы, на основе которых определяют экономическую эффективность работ по созданию и внедрению новой техники и размеры поощрений.

Хотя при переводе институтов на Хозрасчетные отношения методики немало совершенствовались, однако практика оказалась хитрее теории. Некоторые научные работники нашли в документах лазейки, чтобы на бумаге превращать потенциальный (расчетный) эффект в фактический и даже завышать его. Руководители предприятий, подписывая справки о мифическом эффекте, не жадничают.

В условиях урезанного хозяйственного расчета деньги на новую технику для них являются как бы чужими. Их не столько зарабатывают, сколько выпрашивают в министерстве.

К тому же в статотчетности можно указать меньшую сумму.

Себестоимость тоже не пострадает, так как задание по ее снижению заводам часто планируют в отрыве от эффекта по новой технике. Вознаграждение сегодня легче получить за мелочевку, чем за принципиально новые разработки.

Нередко под маской новой техники можно спрятать средненькие рацпредложения.

А контроль из министерства как следует не налажен… Вот и становится объектом конфликта возможность получить в институте и на заводах незаработанную премию.

Но все это, в том числе сама конфликтная ситуация, скрыто от посторонних глаз, пока в силу внешних и внутренних причин не произойдет инцидент, делающий тайное явным.

Его роль в данном случае сыграли письма заместителя директора.

Приказ министра разве что ликвидировал инцидент да заставил ученых и заводчан не так беззаботно, как прежде, манипулировать суммой эффекта.

Но и более жесткий контроль вряд ли выведет всех специалистов института на столбовую дорогу научно-технического прогресса. Ведь «законные» пути для манипуляций остались по сути в неприкосновенности.

Устранить их без помощи Госкомитета по науке и технике, Госкомтруда, Госплана министерству, пожалуй, не по плечу.

News Reporter